sumka_mumi_mamy

Я чувствовала себя неприкаянно и одиноко. Никто мне не писал, никто не обращал на меня внимания. Подумалось: «Вот если бы у меня сегодня был День рождения, меня бы все поздравляли». День рождения у меня в августе, а за окном был апрель. Если поменять дату рождения в профиле, заметит кто-нибудь или нет? Я боялась разоблачения, но никто ничего не заподозрил. Все принялись писать на моей стене поздравления, отправлять виртуальные букеты и изображения зайцев, задувающих свечи. Настроение было самое праздничное. Через пару дней эта вакханалия затихла, и я исправила дату обратно. В августе все повторилось, про апрельский день рождения все забыли. В октябре мне опять стало грустно, но я заставила себя дотянуть до ноября, для приличия. Приступы грусти стали учащаться. День рождения у меня теперь каждые три недели. Зайцы неустанно задувают свечи, все желают мне оставаться такой же и море радости. Никто не помнит, когда у меня настоящий День рожденья. Никто не обращает на меня внимания. Я чувствую себя одиноко и неприкаянно.

Когда я поступала в 57-ую математическую школу, проходной балл для мальчиков был выше, чем для девочек. Я, кстати, прошла в категории «мальчик» (что стало вершиной моей математической карьеры). В школе при местном университете, которую заканчивал мой старший сын, тоже официально был отдельный конкурс для мальчиков и для девочек, и требования к девочкам были ниже. Сегодня в новостях пишут о том, что в пермской гимназии, наоборот, проходной балл для девочек сделали выше, чтобы туда попали хоть какие-то мальчики. Как вы считаете, нужно ли искусственно завышать-занижать проходные баллы ради гендерного баланса в школах? А ради того, чтобы поощрять девочек (мальчиков) заниматься теми дисциплинами, которые традиционно у них менее популярны?

Первого комментария всегда ждешь с замиранием сердца. Бывает, напишешь что-то пронзительное, буквально оголишься вся перед читателем, так что пальцы ног коченеют, а первый комментарий приходит такой: «У тебя там во второй строчке лишняя запятая. Поправь, пока Лида не заметила. Еще обидится». И я даже не решаюсь спросить, кто такая Лида.

На последнем году аспирантуры Ксюша вышла замуж за известного литератора Т., который вел у них творческий семинар. Ей было 25, ему – 69. Ее пятидесятилетние родители были в ужасе от этого брака, воспринимали странную любовь дочери как запоздалый подростковый бунт. Они корили себя за то, что иронически отзывались о ксюшиных ровесниках, пытавшихся за ней ухаживать (дочка была хорошенькой и многим нравилась), за то, что никогда не относились серьезно к ее стихам, и за все прочие родительские ошибки, реальные и мнимые. Они едва не развелись после ее свадьбы («Я же тебе предлагала завести второго!» – «А на этой крест поставить, да?»), но вскоре помирились, сплоченные общим страданием.

Подруги разделяли ужас родителей, но полагали, что Ксюшей руководит расчет – ее немедленно начали печатать. Они были солидарны с родителями в скептической оценке ее творчества. Впрочем, подруги тоже Ксюшу жалели и волновались, есть ли у них с мужем интимная жизнь. Ксюша не понимала, почему это так важно, и уж тем более для посторонних, но интимная жизнь у них с мужем была – за исключением тех периодов, когда его младшая дочь, восьмиклассница, плод мимолетного романа, в очередной раз поссорившись с матерью, селилась в их однокомнатной квартире. Она единственная была привязана к отцу. Дети от третьего брака, ксюшины ровесники, чьей матери Т. оставил после развода роскошные апартаменты, приобретенные на пике славы, вспоминали о нем только когда заканчивались деньги. Сорокалетние дети от первого брака с отцом почти не общались, и внуков он видел редко. Четные его браки были бездетными. Ксюша была ему пятой женой или шестой – ей казалось бестактным задавать мужу этот вопрос.

( Читать дальше...Свернуть )

Она встречает на крыльце свой двадцатый по счету первый «А». Если бы жизнь сложилась, как задумывалось, он был бы восемнадцатым, а не двадцатым. Сорокапятилетние матери, ее ровесницы, высаживают детей у школьных ворот. Одни из них в офисных костюмах и спешат на работу, другие – в спортивных и зависнут с такими же в ближайшей кофейне, но все они – успевшие, все они – счастливицы, вскочившие на подножку уходящего поезда, отхватившие себе вовремя трофейных младенцев. И ведь некоторые до последнего даже не собирались, жили в свое удовольствие, а потом вдруг получили незаслуженный приз. Есть и те, кто шел ее путем, пробовал годами, и повезло им со второй попытки ЭКО, а то и с пятой: таких она уважает больше, они не срезали, честно пробежали свой марафон. Она ни к кому из них не испытывает зависти, но чувство несправедливости пока еще не отпускает.

( Читать дальше...Свернуть )

Впервые посмотрела «Осенний марафон». Вы знали, конечно, что молодой любовнице в этом фильме 32 года, а немолодой жене – 31? Про этот фильм говорят, что в его героях каждый узнает себя, и каждого что-то заденет за живое. Для меня это была фраза:

( Читать дальше...Свернуть )

А у вас есть знакомые, разговаривая с которыми, вы тщательно подбираете слова, чтобы они не оскорбились? Вам случается цензурировать собственные посты в социальных сетях с оглядкой на такого рода знакомых? Что вы делаете, если общения избежать невозможно (например, вы с таким человеком сидите с одной комнате на работе)? Можете ли вы сказать, что эти ваши знакомые очень левых (очень правых) взглядов или же принципиальная для них сфера мысли – вне политики, то есть относится к здоровью, воспитанию детей и т.д.?

А вы лично довольны результатами выборов? Что они изменят? За кого вы голосовали (если не сочтете этот вопрос слишком интимным)? Ваше ближайшее окружение голосовало солидарно?

В школе ей все давалось легко, она всегда была отличницей. Ее не тяготила дисциплина, ей нравилось определенность и математическая точность во всем. Все одноклассники были строго одного года рождения, поэтому у каждой новой знакомой в парке или в театральной студии она спрашивала: «Ты в каком классе?», и сразу было ясно сколько этой девочке лет, и третьеклассницы были несомненно старше второклассниц. В школе были понятные цели и задачи, и практически не могло получиться так, чтобы задание по алгебре помешало написать сочинение по литературе. Потом школа закончилась, и с ней ушла ясность. Не было больше привычной иерархии, и для того, чтобы выйти отличницей, нужно было совмещать несовместимые вещи, а она так не умела. Она годами поражалась, каким образом некоторые ее одноклассницы умудрились строить свою жизнь так, будто они все еще школе: в семнадцатом классе, получив диплом, находили подходящую работу, в двадцатом получали повышение, а в двадцать третьем выходили замуж за юношу, с которым начали встречаться еще в двадцать первом. Несколько лет жили с ним вдвоем, путешествовали, занимались экстремальными видами спорта. В двадцать шестом и двадцать седьмом классах рожали погодок, потом вновь продвигались по карьерной лестнице, не оставляя при этом воспитания, путешествий и прочих экстремальных развлечений. И вот теперь их погодки уже стали подростками, а матери все так же успешно продолжали сеанс одновременной игры. Она не понимала, как такое возможно. Она никогда никому не завидовала, ни с кем не соревновалась, ей просто хотелось ясности для себя.

( Читать дальше...Свернуть )