sumka_mumi_mamy

Все двадцать лет совместной жизни Юля с Олегом сообща любили Олега. Детей у них не было – Олег не хотел. Юля начала было задумываться о коте, но Олег не желал видеть в своем доме посторонних. Поженились они рано, слегка за двадцать, и Юлины родители поначалу переживали об отсутствии внуков, но потом Юлина старшая сестра подарила им сразу двоих, и они мудро смирились с выбором дочери. А когда Юля с Олегом уехали, ее уже никто посторонними переживаниями не отвлекал.

Юля по образованию была пианисткой, но сольная карьера у нее не задалась, и до отъезда она работала в музыкальной школе. Олегу это никогда не нравилось. Придя с работы, человек хочет видеть жену и горячий ужин, а не пустой дом. В эмиграции Юля думала давать частные уроки, но Олег убедил ее, что их жизнь превратится в кромешный ад: ни вечеров, ни выходных – сплошной шум и чужие дети. Юля выучилась на бухгалтера и стала трудиться из дома, в дневные часы, пока муж на работе. Олег ценил свою жену, дарил подарки, возил в путешествия. Купил ей на годовщину свадьбы очень красивый рояль – Юля играла для него по вечерам. Жили они хорошо, спокойно. Со временем у них завелись друзья, все постарше, такие, чтобы уже без детей и котов в доме.

( Читать дальше...Свернуть )

Увлеченно читаем с дочкой «Дорога уходит в даль». Про политический идеализм Сашеньки Яновской и ее окружения я рассказала ей с самого начала: они представить себе не могли, какой страшный и кровавый режим придет на смену царскому. А вот о чем я не задумывалась заранее, так это о том, что отношения Сашеньки с родителями – очень либеральные по меркам того времени – сегодня потребуют комментариев. Отец последовательно прививает ей чувство классовой вины: заставляет любимую куклу отдать незнакомым девочкам, упрекает в том, что пролила молоко, когда другие дети голодают. Я считаю, что это неправильно и несправедливо: Сашенька ни в чем перед ними не виновата. Она и без навязанных сверху воспитательных мер полна сострадания, всегда готова делиться и помогать. Любопытно, что в современном мире детям навязывается похожий деструктивный комплекс вины (за то, что родились мальчиками, белыми и т.д.), который ничего общего с гуманизмом не имеет.

( Читать дальше...Свернуть )

– Наши бывшие соотечественники так навсегда и остаются советскими людьми, – говорит Нинка. – Все что в них было заложено, все эти дурацкие стереотипы, так и не выветриваются. Я теперь только с местными общаюсь, не считая тебя, – заключает она.

Саша, вероятно, должна быть польщена, но ей смешно, она молчит. Спрашивает себя, что общего у нее с Нинкой, не считая сентиментальных воспоминаний двадцатилетней давности: две молодые мамы с колясками, соседки по первому эмигрантскому дому с прачечной в подвале. Она бы не стала продолжать общение, но Нинка звонит, приглашает. Никаких «местных» друзей Саша никогда в ее доме не встречала, только знакомых времен ранней эмигрантской поры. У самой Саши, пожалуй, ближайшие подруги – русские, если не считать девочек с работы. Саша –гигиенист в зубной клинике. Нинка же никогда не работала – и где только она находит знакомых?

( Читать дальше...Свернуть )

Степа идет на рыбалку. Снимает себя до рыбы, рыбу, себя с рыбой, себя после рыбы, всего 300 кадров. Степа готовит уху, собирает друзей, демонстрирует 300 кадров. Друзья стоически смотрят. Все они рыбаки, все видели это в натуре, но не смеют обидеть друга: Степа – прекрасный рыбак и радушный хозяин.

Степа летит в Париж. Снимает себя под башней, башню, жену на башне, себя с женой на башне, себя с женой после башни, башню после себя и жены, всего 1000 кадров. Степа зовет друзей, демонстрирует 1000 кадров. Друзья стоически смотрят. Все они были в Париже, иные даже в Женеве, но не смеют обидеть друга: Степа – бывалый турист и отличный парень.

( Читать дальше...Свернуть )

Пять лет назад в Торонто показывали «Евгения Онегина» Туминаса, а сегодня – «Маскарад» Туминаса. «Трех сестер» Туминаса нам пока не подвезли, но подозреваю, что они как родные братья похожи на его «Маскарад» и «Евгения Онегина», которые, в свою очередь, практически идентичны: та же клоунада, те же причитания и пантомимы, тетки в платках, дамы в капорах, злоупотребление музыкальными инструментами и тяжелой атлетикой и даже черешня перед дуэлью – хотя это вовсе у Пушкина было, а не у Лермонтова, но зритель, наверное, уже запамятовал, и не пропадать же находке. Пушкин и Лермонтов у Туминаса – совершенно хармсовские: старушки падают и падают в каждой мизансцене. И если ироничному Пушкину этот цирк отчасти подходит, то трагическому Лермонтову – отнюдь. «Евгения Онегина» я смотрела с ощущением, что актеры смеются вместе с Пушкиным, а «Маскарад» с неловким чувством, что они смеются над Лермонтовым. Ведущие актеры, кстати, прекрасные. Оставить бы их на сцене без ансамбля, убрав шутов и хоккеистов, но похоже, шутам и хоккеистам нужен стаж к пенсии, поэтому «Ансамбль пенсии и пляски» будет отстреливаться до последней косточки: вишневый сад теперь их.

Я чувствовала себя неприкаянно и одиноко. Никто мне не писал, никто не обращал на меня внимания. Подумалось: «Вот если бы у меня сегодня был День рождения, меня бы все поздравляли». День рождения у меня в августе, а за окном был апрель. Если поменять дату рождения в профиле, заметит кто-нибудь или нет? Я боялась разоблачения, но никто ничего не заподозрил. Все принялись писать на моей стене поздравления, отправлять виртуальные букеты и изображения зайцев, задувающих свечи. Настроение было самое праздничное. Через пару дней эта вакханалия затихла, и я исправила дату обратно. В августе все повторилось, про апрельский день рождения все забыли. В октябре мне опять стало грустно, но я заставила себя дотянуть до ноября, для приличия. Приступы грусти стали учащаться. День рождения у меня теперь каждые три недели. Зайцы неустанно задувают свечи, все желают мне оставаться такой же и море радости. Никто не помнит, когда у меня настоящий День рожденья. Никто не обращает на меня внимания. Я чувствую себя одиноко и неприкаянно.