Я не умею не разбрасываться. Чтобы сэкономить время читателю и создать иллюзию тематического блога, содержимое сумки Муми-мамы растасовано по карманам.
Переводные картинки – это разные мои переводы, взрослые и детские, с французского и английского.
Фикции – все, что я придумала сама: рассказы из разных циклов, фрагменты будущих книг и тому подобное.
Академический отпуск – околонаучные измышления и упражнения на тему математического моделирования текстов.
ФИльмыкниГИ – размышления на тему увиденного, прочитанного и пересечений между ними.
Поймала себя на том, что рассказы друзей о далеких путешествиях листаю, как альбомы абстрактной живописи. А бывает еще, что разглядываю карту своей местности, пристально, увеличивая каждый фрагмент, в надежде обнаружить новое потайное направление. Однако все достопримечательности, обозначенные на карте, мы здесь уже посетили, все не обозначенные открыли самостоятельно, а я все еще мечтаю, что обнаружится вдруг подземный этаж или воздушный, некий эшеровский изгиб пространства, и там нам явится все самое интересное.
Со времен последнего приоткрытия косметических салонов в Торонто (то есть с осени 2020 года) у меня остался один артизанально накрашенный ноготь. Раньше я не подозревала, что ногти в неволе растут так медленно. Остатки шеллака на руках были заметны даже в конце зимы, а на ногах он продержался еще дольше, и один из больших пальцев до сих пор сияет игривым блеском. За стрижки и маникюр у нас пока не штрафуют, только осуждают морально, поэтому скрывать накрашенный ноготь не нужно, но он выдает внутреннего эмигранта. Этот феномен многим из нас известен с детства: во внутренней эмиграции жили целыми семьями, из поколения в поколение, целым кругом друзей. Потом многие разъехались, и внутреннее пришло в относительное равновесие с внешним. К новой стране люди моего поколения относились по-разному – кто с нескрываемым восторгом, кто со сдержанным уважением. Эмиграция – почти всегда компромисс. Свободные выборы и работающая судебная система для многих перевешивают недостаток эстетики, избыток бюрократии и прочие особенности, варьирующие от страны к стране. Ты расслабляешься, обзаводишься друзьями и привычками, в новом месте ощущаешь себя на своем месте… И вновь заподозрив в себе внутреннего эмигранта, пытаешься запрятать это чувство подальше, сделать вид, что тебе просто померещилось, что тебя все здесь устраивает, что закрытый косметический салон – вовсе никакой не символ, а мелкое бытовое неудобство, тебя приводит в ужас сама мысль о возможности еще раз сняться с места, ты стараешься быть как все… а ноготь на ноге выжил, зазимовал и предательски блестит.
Все же сразу понятно, когда человек сам про себя создал статью в Википедии. С литераторами это случается нередко. Одна молодая дама первой строкой про себя написала, что ее муж – знаменитый поэт, а в статье о нем упомянуты только первые четыре жены, ее даже не добавили. Один прозаик средних лет в своей статье рассказывает, что дедушка (приводится подробная биографии дедушки) в детстве водил его в авиамоторный кружок, а бабушка (ее жизнь тоже описывается в деталях) привила ему любовь к искусству. Удивительно, как эти автобиографы не догадываются, что их статьи не похожи на другие? Кто, кроме них самих, в курсе всех этих пикантных фактов? Интересно, какой процент статей Википедии – автобиографии?
Настали каникулы. Дети отправились в летние лагеря. Они там шалят, вожатые – тоже, родители психуют, приходит комиссия с проверкой… Во все времена, на всех языках снимались фильмы с таким сюжетом. Обычно выходит натянуто и не слишком смешно. «Добро пожаловать или посторонним…» создать удается не каждому. Эрик Толедано и Ольвье Накаш прославились фильмом Intouchables (1+1), за который получили Сезара. Его вы все, конечно, смотрели, а вот их фильм про летний лагерь (Nos jours heureux), никто из вас, наверное, не видел. Это их первая режиссерская работа, молодая и задорная. Этот фильм, казалось бы, ничем не примечателен, он вполне соответствует данному выше описанию, но есть в нем что-то трогательное и берущее за душу: естественная игра взрослых и юных актеров, живые диалоги… Так все и было на том материке. На этом такой фильм никогда бы не сняли. Рекомендую детям, изучающим французский, и взрослым, ностальгирующим по детству.
Набросала список фильмов конца прошлого и начала нынешнего века, которые стоит показать детям среднего школьного возраста. Включила туда фильмы необычные, новаторские для своего времени (в частности, идея вариативности сюжета, альтернативных развязок тогда была относительно нова), нестандартные в эстетическом и сюжетном плане. Мой список ниже. Что бы вы туда добавили?
Пятнадцатилетняя Джипси Роз прикована к инвалидному креслу и питается через трубку. Она не ходит в школу, не общается с ровесниками. У нее мышечная дистрофия, лейкемия и еще несколько тяжелых заболеваний. Так считают соседи, врачи и благотворительные организации, помогающие семье материально. На самом деле, девушке 19 лет, она может ходить и принимать пищу самостоятельно. Все ее болезни выдумала мать, Ди-Ди Бланчард, психопатка и манипуляторша, страдающая делегированным синдромом Мюнхгаузена, чтобы не отпускать дочь от себя и завоевать симпатию окружающих. Живя, по сути, в пыточной камере, девочка шаг за шагом догадывается о глубине обмана, безуспешно пытается вырваться на свободу и в итоге идет на убийство. В тюрьме Джипси окрепла, получила школьное образование и надеется с опозданием начать полноценную жизнь. Этой подлинной истории посвящен документальный фильм Mommy Dead and Dearest и мини-сериал The Act с блистательной Патрисией Аркетт в роли сумасшедшей матери:
Этот мини-сериал, некомфортный и запоминающийся, вызывает немало ассоциаций литературно-кинематографического и общественно-политического толка. Делегированный синдром Мюнхгаузена российскому читателю знаком по книге «Похороните меня за плинтусом». Этот феномен редко проявляется в столь острой форме, но в умеренной многие из нас наблюдали его в знакомых семьях. Наблюдали, не так ли?
Расскажите, восстановилась ли в вашей стране (провинции, области, штате) нормальная детская жизнь? Ваши дети ходят в школу, кружки, секции? Разрешены ли детские праздники, концерты, соревнования? Можно будет куда-то поехать на каникулы?
Я живу в самом карантинном городе мира. У нас до сих пор закрыты школы, бизнесы, все детское и все живое. Многие дети уже два года не праздновали свой день рождения и не видели человеческих лиц. Сегодня курс моего старшего сына отмечает окончание университета, но физически университет закрыт уже полтора года. Моя дочка начальную школу тоже окончит в виртульном формате. Интересы младенцев, детей, подростков и молодых в нашей провинции не учитываются совсем. У вас ведь не так?
Закрытие Newsru.com воспринимается как личная потеря. Второго такого профессионального новостного сайта на русском языке в последние годы не было. Каждое утро я открывала Newsru. Мне будет их не хватать.
Где вы теперь будете читать российские новости? Может, есть что-то менее известное сопоставимого качества?
Мы с Ником были вместе почти пять лет, и в последний год пытались завести ребенка, но ничего не получалось. Это очень давило. Напряжение витало в воздухе. В конце концов, Ник сказал: «У меня такое ощущение, что я для тебя теперь не мужчина, а сперматозоид на ножках. Я больше так не могу. Прости!», и ушел. И тут как раз все закрыли, и я осталась одна в квартире, которую мы все эти годы снимали вместе, даже не одна в смысле без Ника, а будто на необитаемом острове. Родители у меня в Гамильтоне, и я, конечно, тихонько их навещала, но других контактов с людьми больше не было, не считая соседей, которые стали друг от друга шарахаться в лифте. Брат с семьей живет на том берегу. Мне казалось, что на работе у меня есть хорошие приятели – всегда было с кем выйти на ланч – но в виртуале все это сошло на нет. Спортзал закрылся. С гамильтонскими одноклассниками я рассталась безо всякого сожаления и после школы контактов не поддерживала. А вот со времен студенчества у меня остались две близкие подруги – Вики и Тесс, но они обе оказались очень соблюдающие и видеться лично наотрез отказывались. Сами они не скучали: у Тесс – муж и двое детей, а Вики чайлдфри, но у нее тоже полная семья – давний бойфренд и огромный пес. Я надеялась, что смогу ходить к ним в гости – семьям из одного человека ведь можно было общаться с другой какой-нибудь семьей, но они обе показали себя принципиальными сторонницами карантина: «Ты уже навещаешь родителей», – сказали мне они. «Естественно, – ответила я. – Не могу же я их оставить одних. Брат в Ванкувере. Друзья их все по домам сидят». «Ну вот, – прокомментировали подруги. – Лично ты уже общаешься с ними, а с нами будешь виртуально, это же фактически то же самое». Мне казалось, что они издеваются. Возможно, для них это действительно не имело значения: им было с кем поговорить в течение дня, а я как будто проваливалась в дыру безвременья.
