В книгах по истории частной жизни, которые я в последнее время читала по совету
taxa, рассказывается о том, как человек столетиями, сантиметр за сантиметром, отвоевывал себе личное пространство, чтобы оградиться от навязчивых взглядов соседа, общины, свекрови, патера, пастора и парторга. И все это для того ли, чтобы за пару десятилетий, килобайт за килобайтом, добровольно выставить отвоеванное на всеобщее обозрение в своем блоге, на фейсбуке и на форуме беременных любителей академической гребли? Сегодня, когда вся эта докучливая публика – свекровь парторга и сосед пастора – уже не имеет ни малейшей власти над нашими спальнями и умами, мы сами с детской непосредственностью пересказываем им свои задушевные разговоры и набрасываем любимые позы, то есть не им, конечно, а своим виртуальным друзьям, среди которых, тем не менее, затесался нотариус их дантиста.Эта всеобщая раскованность и открытость особенно заметна, когда речь заходит о детских темах, в самом широком смысле этого слова. Поскольку зачать сегодня нелегко, репродуктивные проблемы почти в любой компании обсуждаются открыто, и это замечательно. Годами супружеские пары скрывали свои неудачи и страдали в одиночку, а теперь все об этом говорят, и на этом фоне каждой конкретной паре стало чуть легче. Попутно выяснилось, что зачать всегда было нелегко. И выносить было нелегко, и родить, поэтому все это тоже стало обсуждаться публично. А труднее всего было кормить, или легче всего, мы уже точно не помним, поэтому кормим мы на публике и все нас видели топлесс. Это не абстрактное собирательное «мы», я себя в него тоже включаю. Автор здесь не отстраненный наблюдатель, не язвительный оценщик, а всего лишь скромный соучастник.
Коль скоро о младенце с минуты зачатия знали все, неудобно не отчитаться о его первом крике, первом шаге, первом зубе, первом сольном концерте, первом поцелуе… Тем более что и девушка его нам уже как родная – мы только что прочли в блоге ее родителей о том, как она приучалась к горшку и лечилась от плоскостопия. Самих родителей мы пока еще не видели, но уже знаем, что сразу после ее рождения папа сделал вазэктомию. Проблемы контрацепции мы обсуждаем открыто, поскольку не зачать сегодня тоже нелегко. Их сексуальная жизнь, кстати, после этой процедуры не пострадала. А гранатовый сок она делает так… Они вообще оба хозяйственные. Он кухню только что перекрасил, в тон ее лифчику.
Я собиралась сфотографировать шов, оставшийся у меня после трех кесаревых сечений, и разместить эту фотографию в блоге. Исключительно в просветительских целях. Всякие мракобесы пишут, что после первого же кесарева сечения женское тело навеки обезображено, а я бы этой фотографией показала, что, на самом деле, оно и после трех практически как новое. Передумала я отнюдь не потому, что сочла это неприличным, а потому, что убоялась гнева детей: они ведь обидятся, что я таким образом невольно выставляю напоказ их личную жизнь. Кстати, ваши дети шарф в школу надевают? Отвечайте, пожалуйста, прямо сейчас: я вижу, что мои появились онлайн, пусть они знают, как в такую погоду одеваются нормальные люди.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →