Презумпция притаилась за каждым углом. Так во всяком языке есть множество слов, которые подходят не всем. Прорезаться может только зуб, зачать – только женщина, bander – только мужчина. Если ты прорезался – подразумевается, что ты зуб, или там совесть, и нет ничего обидного в том, что ты не зуб и прорезаться не можешь. С другой стороны, если ты человек, то подразумевается, что ты мужчина или женщина, несмотря на грамматический мужской род слова. В этом обобщении, в несовпадении грамматического и фактического рода для половины человечества, ничего обидного, по-моему, нет. Должен ли человек обижаться по пустякам? Я считаю, что не должна. Однако концепция «обидности» стремительно набирает популярность, поэтому «Союз писателей» в некоторых местностях уже именуется «Союзом писателей и писательниц», а женский род профессий в европейском и квебекском вариантах французского языка все чаще не совпадает. Если идти по этому пути, придется переписать язык с нуля. Презумпции о большинстве засели так глубоко, что мы их не замечаем. Говоря «его правая рука», мы не подразумеваем, что мир состоит из правшей, рассуждая о «взаимоотношениях полов», имеем в виду отношения с эротическим оттенком, не обязательно гетеросексуальные.
А сколько в нашей речи контекстуальных, житейских презумпций о большинстве. Задавая на городском форуме вопрос «Как вы защищаете розы от соседских енотов?», мы подразумеваем, что большинство наших собеседников не еноты и не те, кто кормит своих енотов соседскими розами. У тех, кто в меньшинстве, возникают презумпции-перевертыши и соответствующие термины. На форуме енотов живо обсуждается вопрос спасения соседских роз от непродуктивного цветения. Родители, не признающие школ, своих детей называют «домашними», а школьников «дикими». Сторонники полиаморных отношений именуют «моногамами» тех, кто ограничивается одним партнером.
Презумпции о парности и семейственности, возможно, встречаются чаще всего. Семейные люди используют «мы» вместо «я», говорят «у меня у жены сегодня важное мероприятие», у них в доме «family room», они расцветают в пору между детьми и внуками. В разговоре с холостым другом понимаешь пост-фактум, что ляпнул бестактность, но чем больше стараешься подстроиться к возрасту, полу, комплекции и сексуальным предпочтениям собеседника, тем вернее спросишь у мыши Où est ma chatte? Остается утешиться презумпцией, что большинство наших собеседников – не буквоеды.